Мой Вошка

[Jimohou]

Как помнятся мне наши долгие дороги в Дубовку!
Обычно мы с Аргошей старались выехать из Отрожки, а не с центрального вокзала. Все-таки там, где поменьше людей, мы чувствовали себя комфортнее. /В молодости я водила Вошечку и по центральным улицам без поводка - чтобы привык и не боялся. Но потом мы предпочитали для передвижения исключительно задние дворы - там, где можно побегать.../
Вставать в день вылазки приходилось рано - еще и потому, что надо было вначале вывести Аргошу на 5 минут во двор (с ночи), а потом накормить (не очень плотно - ведь в дорогу). И эта кормежка - на весь день, до позднего вечера!
Но вот, наконец, мы готовы, экипировка (ошейник на Аргоше и поводок у меня в руке) завершена. И мы вылетаем из дома. Если есть время, лучше одну остановку пройти пешком: собачке надо сделать кучку, причем у нас, в "диком" районе, а то потом мы выйдем на проспект и будет не совсем удобно (мне, а не кучке).
В трамвае (мы, как всегда, предпочитаем трамваи) Аргоша укладывается на пол, положив мордочку мне на ногу - такой близкий и теплый - особенно зимой через сапог! Правда, зимой я ему не давала укладываться на холодный пол.
В Отрожке мы выходили. И быстро бежали на вокзал. Бежать приходилось далеко, долго и в конце - по переходному ж.-д. мосту. Как мы пытались избавиться от этого моста! Как искали дорожку в обход! Можно было пройти по ж.-д. путям, но вот влезть на перрон... Конечно, однажды, опоздав на электричку и дожидаясь следующей, мы исследовали все подходные пути к перрону. И нашли подход. Я-то думала, что основной сложностью будет впихнуть наверх Вошечку, но не тут-то было. Вошечка птицей взлетел вверх, а я долго мостилась на кучке кирпичиков, пока, наконец, не влезла на этот треклятый перрон, вцепившись в Вошечкин ошейник (так что он же, по сути, меня и втащил). /Вообще мы с ним по жизни так и перемещались: вначале я его куда-нибудь закидывала, а потом он меня туда же затаскивал./
Зато на обратном пути, выходя в Отрожке, мы с перрона просто прыгали. Помню, Вошик был еще молоденьким и испугался прыгать первым, начал пищать. Пришлось мне спрыгнуть вниз и позвать его к себе. Он еще попищал наверху, пометался по перрону - и спрыгнул. Больше у нас не было проблем с прыжками. До тех пор, пока мы совсем не смогли прыгать. И с перрона в Отрожке - тоже...
В вагоне Аргошик прятался под лавку, и мы быстро доезжали до Дубовки. Там у нас тоже был один неприятный эпизод. При выходе из вагона я (от большого ума!) подала команду "Рядом", и послушный Вошечка пошел со мной "лапка в лапку". А я ступила на ступеньку лесенки ниже перрона. Вошечка, естественно, тоже. И соскользнул в щель между вагоном и перроном!
Единственное, на что у меня хватило ума, - это выпустить из рук поводок. И Вошечка остался где-то под вагоном. Что меня поразило, так это реакция пассажиров. Честно говоря, привыкнув к обычно негативной реакции окружающих на собачку, такой отзывчивости не ожидала. Сразу несколько человек закричали и замахали машинисту, задерживая электричку, кто-то даже побежал к головному вагону. Еще кто-то подсказал мне (я совсем растерялась):
- Идите на другую сторону и позовите его!
Не помню, как я слетела с этого перрона (по лестнице или прямо через ограждение), заглянула вниз. Вошечка бегал под вагоном, искал меня. Я позвала его, и он тут же ко мне прибежал.
Поезд ушел, и все окончилось благополучно. Но этот кошмар - Вошечка под вагоном, готовым тронуться с места - преследовал меня всю жизнь. И каждый раз, выходя с малышом на перрон, я говорила исключительно "Вперед!" - отпуская его на всю длину поводка; и никогда не "Рядом".
В последние годы существования агитбригады наша компания, выезжавшая на пикники в Дубовку, была уже достаточно постоянной. Мы уходили в лес подальше от человеческих тропинок, раскладывали костерок (зимой, на встрече Нового года, делали стол из снега) и готовили шашлык. Довольные собаки бегали вокруг, иногда подбираясь поближе к импровизированному столу, дабы вкушать запахи. Процесс приготовления шашлыка (насаживания на шампуры) вызывал у них приступ неподдельного энтузиазма. Тем более что они прекрасно знали, что им достанутся все кости (и не только).
Один-единственный раз шашлык наш пострадал от наших собачек. В тот день на выезде собралось 4 кобеля: Варяг, Хазар, Арго и Арап.
Надо сказать, что Арап так до конца и не ужился с нашим коллективом. Был ли виной тому его вредный "качающий права" нрав или же недостаток общения в массах, однако он никак не мог определить (либо принять) свое место в агитбригадской иерархии. Все время он "заедался" то с одним, то с другим кобелем, и хозяйке в целях предотвращения драки приходилось окорачивать его на поводок.
Остальные же наши псины, присутствовавшие на шашлыкожарении в тот весенний день, давно уже сдружились. Варяг с Хазаром составляли прекрасную рабочую пару, действующую слаженно (большое достижение и радость для хозяев), а Аргошик, будучи другом их дома, достаточно легко с ними объединялся для совместных операций.
И вот, не могу сказать по какому поводу (как-то мы не отследили), в самый ответственный момент определения готовности жарящегося шашлыка, трое наших друзей единым фронтом обрушились на достававшего их поодиночке Арапа. Что тут началось! Рычащий черно - рыже - серо - белый клубок из здоровенных псин (3 овчара и 1 азиат) внезапно покатился прямо в костер. Несобачники с визгом шарахнулись в стороны. Хозяева во мгновение ока ринулись в самую гущу боя - разнимать. В общем, растащили мы рычащих и хрипящих в азарте псин довольно быстро. Арап был помят, но невредим (клочки шерсти по кустам в счет не идут). Но шашлык... шашлык погиб бесповоротно. /Виноваты, конечно, несобачники. В то время, пока мы растаскивали псов, что они делали?!/
В который раз хочется отметить преимущество (ну хорошо, специфику) овчарочьих драк: много шума, много шерсти - а все живы. Будь среди наших псов буль или стаф, так бы легко дело не закончилось.
Помнится мне из всех поездок и наш последний с Вошечкой Новый год (1998) - наш последний год. Хотя прошло уже два года с тех пор, как у малыша отнимались задние лапки, больше года, как он мог ходить (но не бегать галопом), спинка наша так и оставалась сгорбленной, и, конечно, Вошик не мог уже сравняться в силе с молодыми здоровыми собачками.
Тем не менее, он вполне мог сопутствовать мне в недалеких прогулках, и поэтому мы поехали в Дубовку вместе.
Масик весело бегал с остальными собаками вокруг костра, но не к добру разыгрался со старым другом Хазаркой. За прошедшее время мы-то стали стареньким хромоножкой, но Хазар-то - заматеревшим бойцовым среднеазиатом (способным и здорового овчара уложить на обе лопатки).
Всю свою сознательную жизнь Хазар глубоко уважал старшего "дядю" Аргошу. Не забыл он это уважение и теперь. ("Папы" Варяга уже не было в живых.) И вот во время игры мощный азиат обрушился на многострадальную Аргошину спинку. Аргошик запищал от боли и, развернувшись, пошел "долбать" Хазара (нападать с рыком и оскалом, может быть, и тяпнув даже). От такого отпора за невинную шалость в игре, Хазар послушно, привычно и безропотно прижал остатки ушей и хвоста и припал к земле, демонстрируя полную покорность младшего (щенка, каким он, возможно, все еще чувствовал себя с Аргошей) перед старшим.
И что бы Вошке этим удовольствоваться! Но то ли слишком больно ему было, то ли еще что, однако он не остановился, а продолжал "додалбливать" провинившегося - продолжал "выволочку". И тут Хазар, наконец, вспомнил, кто он - бойцовый пес, победитель многих ристалищ - и не пристало ему так уж безропотно терпеть придирки инвалида...
... Когда мы их растащили, у Вошика на ушке была кровь, но в целом он выглядел намного лучше, чем можно было ожидать. Больше того, через некоторое время, когда все успокоились и вновь бегали вокруг костра (и шашлыка, естественно), он вновь походя, как ни в чем не бывало, рыкнул на Хазарку, и Хазарка так же привычно отошел.
Однако больше мы уже не позволяли им слишком заигрываться: старались отозвать и отвлечь.
А один раз я бросила его. Один-единственный раз, поддавшись общему настрою. Сейчас не понимаю, как я могла это сделать.
Мы часто выезжали в Боровое на речку. Разумеется, целым собачником отдыхать там проще: занимаем укромное тенистое местечко (для собачек нужна тень) и удобный выход к воде. Если собак много, то чужие двуногие на наше место не покушаются. Аргошик всегда с большим удовольствием купался и плавал, а потом обсыхал, валяясь на травке или бегая с другими собачками.
В тот раз мы были в Боровом небольшой компанией. Стояли жаркие дни, и поэтому неудивительно, что неожиданно налетела гроза. Резко потемнело небо, заволоклось тяжелыми тучами, первые крупные капли ударили по воде.
Беззаботные отдыхающие побежали с пляжа.
Вы были в Боровом? Куда на Усманке у ж.-д. моста можно спрятаться от грозы? - Правильно, в туалет. Единственное строение на весь дикий пляж. Правда, есть там еще чахлый сосновый лесок. И в этот-то лесок мы и побежали с собаками. А потом...
До сих пор не могу понять, как это случилось. /Из серии: "Все побежали - и я побежал..."/ Мы привязали их всех вместе в ложбинке под соснами - и оставили. И побежали спасаться от дождя, как и все остальные люди, - под буковки эм и жо.
Срывался сильный ветер, и через головы плотно стоящих людей я видела, что пошел град. Градины (не очень большие, в 1 см диаметром) прыгали по земле, и вскоре все вокруг побелело. Там, под градом, оставался мой Вошка.
Я понимаю, что все так поступили и поступали бы с собаками.
Когда град прошел, мы выбежали из своего укрытия. Собачки, засыпанные градом, поднимались с земли, где лежали, свернувшись в клубочки. Вошик, побелевший, мокрый и несчастный, смотрел на меня.
Может быть, после этого я решила: что будет с ним - будет и со мной. Сейчас бы я никогда не оставила его одного.
Но он ушел один туда, куда я не смогла за ним последовать. Я предала его вновь - второй раз.