Пастухи в тот раз впервые увидели близко мою собачку и сразу оценили: мне тут же было предложено "продать собаку". Я, было, пропустила мимо ушей как неудачную шутку, но мне без промедления была предложена цена (не помню, сколько).
Увидев, что разговор идет всерьез, я объяснила, что, даже если бы продажа была возможна, средств для приобретения такой псины у них явно не хватит; и разложила перед ними по полочкам простейшую калькуляцию:
1) стоимость щенка - 225 р.
2) стоимость обучения ОКД и ЗКС 150 р.
3) стоимость израсходованной кормежки, ухода и лечения 1500 р.
Итого 2000 р. (Уточняю, в это время - 1992 г. - min зарплата ИТР - 110 р.)
Не считая затраченного моего времени, сил, энергии и нервов, которые я вообще затрудняюсь оценить (ну, предположим, во столько же, 2000 р.?)
И это лишь, так сказать, технические расходы. А сколько стоит сам Вошка, а не расходы на его содержание?!. Его личность, его интеллект, его способности, его душа, его привязанность - любовь...
Больше всего меня удивила возможность постановки вопроса о продаже не с морально-этической точки зрения (мало ли дураков, и каждому объяснять избитые истины, что "друзей не продают"...), а чисто с деловой: они что, всерьез полагали, что можно купить взрослую (Вошечке было уже 2 года), отдрессированную по спецкурсам овчарку, работающую в паре ("экипаже") с конкретным человеком, и приспособить ее пасти коров?.. Без комментариев.
читать дальшеМожно, конечно. Но какой ценой? И способны ли они на такую работу?
Итак, это был один из наших маршрутов. Другой, разработанный в расчете на прохладный день, вел в противоположную сторону от озера, по окраине деревни в поля. С одной стороны дороги лежали пустоши, а с другой - стояли дома; и Вошик мог по желанию или носиться на свободе, или же изучать запахи у заборов.
Самый же привычный маршрут включал разные модификации прогулок через ближайший сосновый лес. Там у нас были привычные места для отдыха, и каждый раз, когда мы приближались к такому месту (там могла быть, например, полянка густой мягкой травы или моховая подушка), Аргошик, гонявшийся вокруг меня за шишками и набивавший ими пасть, вдруг стремглав несся вперед и исчезал за деревьями, а, подойдя ближе, я видела его уши, возвышавшиеся среди травы где-нибудь сбоку от дорожки. Он залегал на нашем месте, выгрузив все 6 - 8 шишек из пасти перед передними лапами и настороженно следил, не пройду ли я мимо. Если пройду - надлежало шишки все вновь захватить и мчаться за мной. А если же я сворачивала к нему, то охрана шишек от этого не уменьшалась. Едва я усаживалась с ним рядом, как он тут же опускал мордочку к своим драгоценным шишкам, чтобы пресечь вовремя мои покушения на них. Нечего и говорить, что он на такие покушения и нарывался. Иногда мне удавалось отобрать шишку, иногда я получала чувствительный прихват по руке, но в основном игра сводилась к тому, чтобы быстрее схватить одну из шишек (а не мою руку). Так он мог играть бесконечно, но стоило мне прекратить покушаться, как, полежав спокойно пару минут (и даже завалившись набок - тогда он казался таким беззащитным, с такой милой мордочкой... Но только казался. Стоило потыкать в эту мордочку травинкой, как она немедленно сморщивалась, показывались зубки и начинали с зевком "Ау!" ловить мою руку), - долго малыш спокойно лежать не мог - он вскакивал (а я в это время хватала шишку, а он ее прошляпил и взрывался таким особенным высоким "Ах - ах - ах!" - "Украли, украли!") и требовал, чтобы ему бросали палочку - или шишку - все равно. Он кидался, приносил, бросал рядом со мной - и снова: "Ваф, ваф, ваф!"
Так мы гуляли. Примерно в то время, о котором идет речь, т.е. когда Вошик был молод и здоров (2 - 3 года) произошел один случай, в котором поведение Вошика могло быть случайным, а могло оказаться и результатом такого понимания моих вербальных и невербальных сигналов, которое я в нем осознала лишь в более позднее время.
Итак, мы обошли вокруг озера Белого и возвращались домой через утятник. Шли по проезжей дороге и в стороны - к строениям - не отклонялись. Но для собак, живущих там, нашего появления было достаточно для агрессии. И вот нам навстречу выскочили и понеслись:
- крупный (больше Аргоши) кобель - восточник;
- взрослая сука - овчарка;
- молодой овчар (1 - 1,5 года);
- 2 - 3 шавки.
Я прикинула на глаз силы противника. Если бы этот большой и тяжелый кобель был один, волноваться было бы нечего: Аргоша спокойно взял бы его на себя. Но сука, подлая, как все суки, несомненно, приняла бы участие в драке. Молодой пес сам по себе был, конечно, не опасен, но в сочетании с первыми двумя мог доставить неприятности; да и шавки будут мотаться рядом и могут по разу тяпнуть Гошеньку. Короче, силы были явно неравными. Больше всего меня задело, правда, что там, откуда на нас в атаку мчались собаки, стояли несколько мужичков и явно с удовольствием наблюдали за происходящим.
Решив вмешаться, я кровожадно подумала, что они еще не видели в работе тандем "человек - служебник", - ну теперь они увидят. Я не сомневалась, что собаки пойдут в атаку только на Вошку, на меня не посмеют; но я-то не буду стоять в стороне. Поэтому я негромко сказала уже насторожившемуся Вошке:
- Дай-ка мне палочку.
Сказано было без раздумий, и так же без раздумий было сделано: Вошик, словно у нас с ним все было отрепетировано, сунулся в придорожные лопухи и достал оттуда... дрын - обломанный черенок от лопаты. (Надо знать Вошечку: для него "палочка" - это прутик от силы 1 см в диаметре; все большие палки он принципиально не носит. Во всяком случае черенок - это не "палочка".) И этот дрын малыш совершенно серьезно протянул мне.
Мало того, что собачья атака захлебнулась на дальних подступах, но и мужики, увидевшие, что мы с Вошиком приготовились к обороне, начали отзывать свою свору. (Может, они рассчитывали, что мы испугаемся и побежим, или что я буду звать на помощь, или просто хотели увидеть собачью драку, - а вместо этого могли увидеть совершенно другое - жесткую работу...) Мы постояли немного и пошли. Дрын я отдала Аргоше, и он нес его, идя рядом. Но собаки вновь сорвались нам вслед, и мы повторили интермедию: Дай-ка мне палочку! - Вот она! - И вновь собак отозвали.
Так мы и ушли.
До сих пор не могу понять: как Аргоша нашел этот дрын так вовремя и как он сообразил, что мне понадобится именно эта палочка (вообще выглядело со стороны, будто этот дрын был нами же ранее там и запрятан). И как слаженно у нас получились все взаимодействия; а ведь мы никогда раньше не работали с "палочками" так четко. Да, конечно, команда "Дай!" была известна, но в том-то и штука, что я не командовала, а разговаривала с малышом, как с человеком; скорее даже просто рассуждала вслух, а он очень талантливо мне подыгрывал.
Позднее, особенно в последние годы жизни, мы вообще перешли на "просто общение". Может быть, он и понимал не столько даже слова, сколько просто чувствовал наши намерения?..