10. С некоторых пор началось ставшее хроническим воспаление наружного уха. Вначале Вошик начал трясти ушами; ушки опустились, придавая моему малышу сходство с дворнягой. Мы провели лечение, но через некоторое время все повторилось: то одно, то другое ушко вдруг повисало, мордочка принимала несчастное выражение, и оставалось произнести магическую фразу:
- Ушки чистить?
читать дальше
При этих словах - если они прозвучали до приготовлений - собаку ветром сдувало на ее место. Надо сознаться, что к Вошиному месту я не испытывала никакого почтения с точки зрения лечения. Конечно, никогда не тревожили собаку, если она там спала или грызла кость, но лечением я бестрепетно и непедагогично занималась именно на "месте"; как, впрочем, и во всех остальных местах, где можно было изловить сбежавшего Аргошу.
"Ушки чистить?" - и глаза масика сходятся к носику, ушки прижимаются, и он бочком-бочком норовит шмыгнуть в другую комнату. Конечно, и там я его достану, и он это прекрасно знает.
Для Аргоши, с детства не терпящего прикосновений (к ушкам, лапкам и хвостику), - а уши овчарки долгое время вообще должны быть табу для людей - чистка ушей превращалась в серьезное испытание. Кроме меня никто не смел этим заниматься, да и я рисковала нарваться на огрызание.
Вот написала сейчас "огрызание" и подумала: как же это смотрелось со стороны? - Собака угрожает хозяину? - Но ведь он только демонстрировал свое несогласие. Разумеется, невзирая на все рыки, я зажимала его голову и все равно чистила многострадальное ухо, а затем и второе.
Отпущенный, малыш долго тряс головой и смотрел на меня с укором. Фразу "чистить ушки" он знал великолепно и, услышав ее, предпочитал удрать, даже если ушки у него не болели.
Ушки наши, мягкие, бархатные; оставшиеся бархатными даже после смерти...
11. Много крови всем нам попортила Вошечкина хроническая экзема. Говорят, от неправильного кормления. Конечно же, не дичиной питался. Была у нас и усиленная вневременная линька от макарон, и эта экзема на крупе. Мазали Асика много чем, а сняли наговором. Года два-три болел малыш (сезонно - весна и осень), а потом - как отрезало. До самой смерти был красивый, пушистый, с лоснящейся шерсткой.
12. Миозит - воспаление мышцы - был: захромал на лапку, но все прошло.
13. Синовит - воспаление сустава - был, наложившись на целый букет заболеваний опорно-двигательного аппарата, ближе к 5 - 6 годам, т.е. уже в зрелом возрасте.
14. Ну и то, что в роду Вошечкином присутствовала Ее Величество Дисплазия, представляется мне почти бесспорным. По крайней мере, Катков тыкал в снимок и говорил: "Ну вот же она, неужели не видно?.."
Но до этого был еще:
15. Демодекоз.
Началось все с малого - с язвочки на правой задней лапке с внешней стороны чуть выше скакательного сустава. Чем-то мы помазали - и все прошло, осталось лишь черное бесшерстное пятнышко... Потом такая же картина повторилась на внутренней стороне другой задней лапки, и вроде бы на демодекоз это было не очень похоже. Наконец дело дошло до передних - и тут-то я испугалась.
Еще чтение Хэрриота давным-давно, до появления Аргошика, оставило у меня впечатление, что демодекоз - это неизлечимо, что от него умирают. И когда нам поставили такой диагноз, я была в ужасе. Мы с Аргошей послушно выполняли все предписания и регулярно ездили к Каткову на проверки - в то время он работал в Сомовской ветлечебнице. Чего мы только не перепробовали! Когда я выезжала в командировку в Москву, я скупала там всевозможные препараты (и внутренние, и наружные, и инъекции), но ни один так и не дал того, на что я втайне надеялась - полного излечения. Помогало только местное лечение на время, а потом зловещие пятна появлялись вновь. Аргошеньку они, к счастью, не очень беспокоили (не то что экзема в свое время), к тому же, не считая тех двух пятнышек на задних лапках, все остальные - а в одно время их было четыре: два на одной передней, одно на другой и одно за задней - после лечения пропадали бесследно, вновь покрываясь шерсткой. Лишь одно пятно стойко прогрессировало в тяжелый для Вошика 1996 год. Но, я думаю, это объяснялось общей ослабленностью организма.
Эта язва на левой передней лапе держалась почти год, то начиная уменьшаться, то вновь появляясь чуть в стороне (все фотографии этого года зафиксировали Вошика или с открытой ранкой или с перевязанной лапкой). К тому же, в отличие от других пятнышек, это доставляло малышу явное беспокойство: он все время пытался грызть или лизать лапку, и приходилось все время следить за ним, особенно, когда лапа была намазана какой-нибудь очередной гадостью.
И в последнее наше лето лапка эта тоже чуть-чуть болела.
Мы так и не успели вылечиться от демодекоза.
Но все, что было до сих пор - это, так сказать, цветочки.
Когда мне казалось - при чумке и энтерите, - что малышу совсем плохо и он умирает, Лена говорила:
- Ну что ты, видишь ведь, он встает нам навстречу...
Мне тогда казалось, что если малыш все время лежит, а встает только встречать, то положение очень серьезное. Я еще не знала, что значит "собака не встает".
В 96 году я узнала это вполне.
16. Мне почему-то помнится, что началось все в феврале. Однако диплом за последнее в нашей жизни выступление в составе агитбригады (в парке ДК шинников) датирован 25 февраля. Значит, либо я ошибаюсь и малыш заболел в марте, либо к 25-му у него наступило некоторое улучшение (что вероятнее), и мы смогли выбраться на выступление...
Почему-то мне кажется, что все началось ночью. Вряд ли; вероятнее, просто первая страшная ночь запомнилась. Ночь, заполненная криком малыша от каждого движения. Не постаныванием, не поскуливанием - именно криком в голос, который был слышен соседям, - всю ночь от малейшего движения. Надо знать мою собачку, чтобы понимать, что кричать от боли для него - крайность; обычно он молчал...
Было впечатление, что у него болело все. Лежа он начинал пищать (он не скулил, а пищал этим непередаваемым собачьим "и-и-и"), а потом пытался резко поменять положение и с воплем падал вновь. Утром я потащила его к врачу. Без машины. На общественном транспорте. И там диагноз вырисовался:
16. Ревматоидный полиартрит. А может быть артроз. Про него тоже говорили. В сущности, вся ветеринария - просто тыканье палкой в... собаку, например. /Оно лежит, пищит; ему больно. А вот что с ним? - Кто его знает.../
Мы стали давать Вошечке ортофен (кстати, его, оказывается, нельзя давать при больном желудке, но кто ж думал об этом?!), и такой ночи больше не было. Но все равно он ходил с большим трудом, правда, кричал теперь не от всякого движения, а лишь от резких поворотов и когда вставал и ложился.
Говорили, что малыш мог застудить позвоночник у балкона. Он любил лежать у балконной или входной двери, спиной к щели. Конечно, мы его оттуда обычно прогоняли, но ведь не всегда... Теперь-то он был однозначно изгнан из этих опасных мест. Говорили также, что позвоночник мог быть поврежден при каком-нибудь неудачном прыжке. Все могло быть. Правильно же пишут Мычко и Беленький про несовершенство снаряда "Барьер": нагрузки, испытываемые позвоночником и передними лапами собаки при приземлении совершенно неоправданы. Ведь в навыке "Барьер" главное - запрыгнуть на определенную высоту (взять барьер), а уж спрыгнуть-то с него собака сможет в любом случае. Насколько правильнее было бы уменьшить высоту спуска и прыгать на помост.
Но какой же клуб сейчас в состоянии оборудовать такую площадку!
Как бы там ни было, Аргоша, что называется, "сел на лапы". Наши задние лапки заболели и перестали носить собачку. Малыш не только не мог больше бегать, но и ходил не очень уверенно. Задние лапки его заплетались и цеплялись друг за друга, так что передними он шагал по-прежнему широко и уверенно, а вот задние семенили мелкими шажками.
Но все-таки острое воспаление пошло на убыль. Аргоша смог выходить на прогулки недалеко от дома.
Однако все это тянулось с небольшими улучшениями и возвращающимися ухудшениями всю весну. И было еще не все.
17. Цистит. Диагноз, поставленный в это же время. И, как следствие (а может быть и как причина),
18. Нефрит. Причем острый. Может быть, привычка лежать на холодном сыграла свою роль и здесь, но на Вошечку обрушилась еще и эта напасть.
И опять таблетки, и опять уколы. И все еще та же весна '96.