Самые интересные отношения у Аргоши сложились с коровами. Я уже упоминала, что он вызывал у них прямо-таки нездоровое любопытство. Но раза два-три он вполне отплатил им за кровожадные намерения.
Один случай памятен мне тем, как заразительно, оказывается, для собак проявление их волчьего прошлого. Дело было в Дубовке, где мы с друзьями из агитбригады гуляли по лесу. С нами были Арап (немецкая овчарка) и Хазар (среднеазиат) - как обычно говорят собачники, перечисляя собак, а не их хозяев. Разумеется, хозяева были тут же.
читать дальше
После великолепной прогулки по лесу, где собаки вволю набегались и нарезвились, мы возвращались домой по улице мимо частных домов. Там был привязан к колышку пасущийся козленок, который, увидев собак, стал сдуру громко блеять. Мы и оглянуться не успели, как задира и хулиган Арап молнией метнулся к козленку и вцепился ему в загривок. Лена - хозяйка Арапа - бросилась отнимать жертву, а мы увидели, как прямо по курсу на нас надвигается, угрожающе покачивая рогами, приличных размеров коровка... Может быть, ее привлекло блеяние козленка, а может быть, она просто отреагировала на наших волчаков.
Как бы то ни было, она приближалась явно с недобрыми намерениями. А мой Аргоша, который, конечно же, бегал без привязи, вдруг припал к земле и крадущимся шагом пошел прямо на нее. Я не помню сейчас, были ли у него прижаты уши или нет, но до сих пор у меня осталось впечатление смутной угрозы, исходящей от моего милого, известного мне насквозь песика. Я позвала его: Арго! - в полной уверенности, что он откликнется (т.е. обернется, отреагирует). Только свалки с коровой нам сейчас и не хватало. Краем глаза я видела, как Лена оттаскивает Арапа от козленка; тот лежал на боку и дрыгал ногами. Дело было плохо. Мы и так натворили больше, чем следовало. А моя псина шла в атаку на корову, молча, размеренно, неотвратимо.
Я позвала его еще раз, вложив в голос все эмоции, что могла. Никакой реакции. Это была не моя великолепно отдрессированная собака. Это был проснувшийся дикий зверь, встретивший или опасность, или добычу - пока еще неясно, что именно. Он шел на эту несчастную корову, и мне стало страшно. В воздухе после броска Арапа словно был разлит древний клич крови и убийства добычи, и моя собака больше не подчинялась мне. Она подчинялась этому древнему призыву. Это был единственный раз в нашей жизни, когда я почувствовала, что не имею ни малейшего влияния на моего пса. И, наверное, под влиянием этого чувства я заорала так, что он опомнился.
Мы удалились с места преступления так быстро, как только могли. / Козленок остался жив: Арап успел только прокусить ему шкурку и помять./ Но в подобной же ситуации в лугах с. Троицкого я видела, как Аргоша вцепился в нос вот такой же агрессивной корове. Нам ни к чему были дополнительные неприятности. А еще раз - и тоже в Троицком (там вообще было удивительное множество коров и в самых неподходящих с нашей точки зрения местах) - Аргоша дал отпор полутора - двухгодовалому бычку. Таких бычков, становящихся уже потенциально опасными, там просто выпускают пастись за околицу, и они терроризируют всех мимо проходящих (хозяева же, наверное, развлекаются таким образом). Бычок наставил на меня рога (а я их в то время боялась до смерти), но Вошечка кинулся на него, быстренько развернул в обратном направлении, а потом погнал прочь, кусая за ноги. Бычок с ревом убежал, а Вошечка принес мне трофей - кисточку с его хвоста.
Подвигом этим мы втайне страшно гордились, но в деревне не хвастались.
Таковы были самые крупные Аргошины охоты на самую крупную дичь.
Что же касается мелочи, то здесь он никогда не пользовался зубами. Еще когда в молодости в компании таких же молодых псов он учился гонять шавок по подворотням, и тогда малыш не использовал зубы. Догнав истошно орущую шавку (а они всегда истошно орут, даже когда их не трогают, а до того провокационно брешут вокруг, норовя тяпнуть за ноги. Когда же наши собачки разворачивались, чтобы устроить трепку, "шакалы" с воплями - как будто их уже разорвали - разбегались по сторонам) - так вот догнав такого "шакала", Аргоша просто придавливал его передними лапами...
Точно также он поймал в нашем саду кролика, убежавшего из клетки: просто прыгнул и придавил. Кролик, конечно, заверещал, но ничего страшного с ним не случилось.
И еще один раз - это уже на грани фантастики - в 1996 году, уже будучи парализован на задние лапы, он поймал дикого зайца. Мы гуляли с ним возле песчаного карьера там же, в Троицком, а заяц, притаившись, сидел в траве и ждал, когда мы уйдем. Но Аргоша взял след и вспугнул его так близко от нас - метрах в 5, что заяц не успел набрать скорость, и Аргоша в два прыжка настиг его и прижал передними лапами к земле. Заяц закричал совсем как ребенок. И я тоже закричала от неожиданности. И бедный Аргоша испугался наших воплей и выпустил зайца...
Это была наша последняя охота...