Может быть, оттого, что Вошечку ни в коем случае нельзя было отнести к собакам с повышенной агрессивностью, мне так хорошо помнятся все случаи, когда в моей собачке просыпалось что-то от далеких предков. И поскольку обычно он бывал очень милым и благожелательным песиком, моменты обнаружения в нем, известном, казалось, до последней черточки характера, каких-то новых, неожиданных красок, черт поведения были для меня всегда очень значимыми и привлекательными...
читать дальше
В первый раз моя встреча с другим, неожиданным Вошкой произошла летом 1991 года. Конечно же, неожиданным для меня в Вошечке было все - это же была моя первая собачка! Но проявлявшиеся иногда стороны его характера поражали тем, что наблюдались не у всех собак, а, пожалуй, у тех, кто наименее далеко ушел от своего общего предка. И, соответственно, такого совершенно не могло быть у моего культурнейшего, воспитаннейшего, интеллигентнейшего песика.
Летом 91 года мы гуляли на набережной возле клуба ДОСААФ. Надо сказать, что в то время - до ее "облагораживания" и создания Адмиралтейской площади - набережная эта была излюбленным местом гуляния собачников со своими питомцами.
В самом деле, после занятий в клубе так хорошо было в группе наиболее сдружившихся собак и людей пройти по "природе": искупать собачку в водохранилище (тогда, как и сейчас, некоторые рисковали это делать. Рисковала и я - в жаркие дни); дать ей поваляться на песочке, побегать с приятелями по травке и полежать в тени под деревьями. Сами мы обычно устраивались тоже посидеть в кустиках... Вообще пребывание на природе без собаки лишено многих прелестей…
В тот вечер мы прогуливались по набережной не в одиночестве. Только что закончились занятия в двух группах, и должно было начаться занятие в третьей, поэтому на небольшом пятачке от клуба до заброшенной в то время Адмиралтейской церкви находилось одновременно много собак. Одни, как и мы с Ольгой и Зориком, не спеша шли к Вогрэсовскому мосту, другие, наоборот, прогуливаясь, подходили к клубу. И тут вдруг на узкой велосипедной дорожке я заметила... гуся. Настоящего, большого, белого. Он не спеша шествовал по дорожке - я даже не могу сказать, один или же в сопровождении кого-то: настолько это было неожиданно. На собак он не обращал никакого внимания, и они на него, впрочем, тоже.
Заметив мое удивление, Ольга сказала:
- Этот гусь здесь неподалеку живет и всегда сопровождает хозяина на прогулке. Идет за ним, как собака. Мы его часто встречаем.
- А как же собаки? - спросила я.
- А он их не боится. Он может за себя постоять. Вот смотри.
Действительно, в этот момент к гусю сунулся Зорик. Бедный пес ничего плохого не хотел, но птичка так зашипела на него, так угрожающе вытянула шею, так, кажется, даже защелкала клювом, что дожонок предпочел убраться подальше.
- Видишь? - сказала Ольга.
Но это было еще не все. Видимо сообразив, что упускает что-то интересное, а может быть, и из солидарности (Зорика бьют!) к нам во весь опор летел подзадержавшийся где-то Вошка. Гусь, конечно, собак не боялся, но Аргоша-то об этом ничего не знал и потому стремительно, не сбавляя хода, пошел в атаку. Страшный гусь, мгновенно превратившийся в добычу, дрогнул и бросился наутек. Вошка издал только один резкий тявк и погнал гуся, тяжело и низко вставшего на крыло, вдоль по набережной. Но на этот Вошкин клич из гуляющих собак (а там были собаки разных пород - и боксер, и ризены, и колли, и эрдели, и Зорик, наконец) - сорвались с мест одни овчарки и бросились в погоню. Мгновенно сбилась компактная волчья стая из 5 - 6 псов с Вошкой во главе и с отрывистым тявканьем ("по-зрячему") карьером полетела вслед за тяжело летевшим гусем.
Это было так страшно (и так прекрасно!), что мы, хозяева, тут же засвистели, закричали - и отозвали собак. Великолепные волчаки превратились вновь в послушных псин...
Такой охотничий инстинкт в обычной жизни не был - да и не мог быть - как овчарке - свойствен Вошке. Тем не менее несколько раз за его жизнь страсть к охоте (вернее, пожалуй, к добыче) просыпалась в нем и иногда не в самые удобные моменты.
Второй подобный случай произошел тоже в присутствии Зорика, и можно было воочию лишний раз убедиться в различном поведении разных пород. Несомненно, доги дальше ушли от волка к левретке, чем овчарки.
Зорик и Ольга ("моя собака и я") гостили у нас на даче в с. Троицком. Разумеется, нашей дружной небольшой компанией мы совершали долгие - на целый день - прогулки по живописным окрестностям Донища. Иногда мы встречали стада коров, которые обходили подальше, одиноких пешеходов или велосипедистов, которые старались подальше обойти нас. Надо думать, что среди заливных лугов и пойменных лесов придонских озер мы представляли собой странное зрелище для неискушенного сельского жителя: две девицы и три собаки (если Ольгина дворняжка Айка была с нами). Причем если Вошка вызывал, разумеется, всеобщий страх, но был, по крайней мере, вполне узнаваем, то появление черного гиганта Зорика ростом с хорошего теленка приводил народ в недоумение: и это собака?! В отличие от Аргоши Зорик вызывал не столько страх, сколько остолбенение.
На одном из зеленых лугов нам встретилась достаточно обычная для тех мест пара: лошадь с молодым жеребенком. Мы, конечно, не стали бы подпускать наших собачек близко к лошадям, но молодой и любопытный детеныш сам прискакал к нам, а мамаша вроде бы не очень беспокоилась по этому поводу...
Псины, разумеется, тоже заинтересовались новым объектом, и мы, будучи уверенными в них (Ольга - в том, что Зорик не будет ничего активно делать, а я - в том, что всегда смогу остановить Аргошу), позволили состояться этому знакомству.
Аргошик, правда, уже общался с лошадьми, поэтому большее любопытство к лошадиному детенышу проявил как раз Зорик. Жеребенок игриво заржал, взбрыкнул и помчался по гладкому ровному лугу, предлагая новым знакомым поиграть в догонялки. Предложение было не очень осторожным, и наши собачки с готовностью приняли его. По широкому-широкому кругу весело летел гнедой жеребчик с развевающимся хвостом и маленькой гривкой, а за ним, тоже пока еще не всерьез, увлеченные больше игровым, нежели охотничьим инстинктом, галопом неслись два пса: черный и рыжий. (Конечно, Вошечка был черно-рыжим, и черного в нем было даже больше, но в соседстве с угольным Зориком вся его рыжина настолько бросалась в глаза, что, казалось, только она и есть.) И все это на изумрудно-зеленой травке! Зрелище было великолепным.
На втором круге Зорик отстал: для такого аллюра он был тяжеловат, да и игра, с его точки зрения, не стоила свеч. Вошка остался один, и в его поведении что-то неуловимо изменилось: уши, до того стоявшие торчком, прижались, тело подобралось и в нем явственно проступили волчьи черты, во взгляде появилась целеустремленность, - охотник вышел на охоту...
Жеребенок, все еще игравший, обернулся и увидел... Что он там увидел в своем преследователе, не знаю, но он наподдал так, словно понял, что уже не игрушки. Вошка тоже прибавил ходу и полетел карьером. В полном молчании они навернули еще круг. Мы с Ольгой стояли остолбеневшие (она лишь вцепилась в Зорика: только его там еще и не хватало!) и молча смотрели, как, тоже в полном молчании, Аргоша все больше и больше приближался к жеребенку, пока буквально не повис на его хвосте, повернув голову набок и пастью пытаясь ухватить за задние ноги.
Акела, ведущий погоню.
Пришлось отозвать.
Жеребенок убежал к матери, а довольный (как весело провели время!) Аргоша - ко мне.