Странное было у меня тогда ощущение: ощущение достигнутой вершины. Малыш мог все, чему его только могли научить в клубе; вел себя прекрасно; я во всем полагалась на него и, в общем-то, знала его возможности. Мы наконец перестали болеть; т.е. ушло жутковатое ощущение фатальности каждого недомогания. Можно было просто жить.
И вспоминаются не столько события, сколько именно ощущения и впечатления.
читать дальше
- Как однажды поздним вечером из темноты нашего двора на меня сверкнули зеленые Вошкины глаза. Впервые увидела я зеленые зрачки у моей собачки и даже вздрогнула: такой чужой показалась мне эта черная волчья тень с непроницаемыми зелеными огоньками глаз. Именно как волк. Эта непроницаемость зеленых зрачков лишает глаза жизни и живости. Мне было не по себе, когда я видела у Вошика такие глаза - он переставал быть моим и становился волком...
- Как на Вошикином примере можно было убедиться в наличии цветного зрения у собак. Кажется, до сих пор в науке так и нет однозначного мнения по этому вопросу. Впервые я заметила это на одной из наших прогулок по набережной. Навстречу нам с Вошиком шли знакомая девочка с сеттером Ральфом. На ней было пальто точно такого же цвета, как и на мне, но другого фасона. И вот мы встретились, полминуты пообщались (собаки наши в это время бегали в стороне) и, повернувшись, пошли каждая в обратную сторону. Когда же собаки обнаружили, что мы вновь разошлись, они кинулись за нами; и вот Вошка побежал за той девочкой, явно обращая внимание не на силуэт, а на цвет. Ошибку он обнаружил, лишь подбежав ближе и уловив запах.
Впоследствии мы неоднократно замечали, как на прогулке он бросался вслед за женщинами, имеющими мало общего в фигуре с моей мамой или бабушкой, но одетыми в пальто соответствующего цвета. Увидев женщину в синем пальто, он сломя голову несся к ней проверять, не мама ли это...
Написала вот "сломя голову несся" и вспомнила...
- Как сорвался однажды Вошечка по молодости за нахальной шавкой. Шавка сразу завопила в голос как резаная, а он мчался за ней молча; и летели они по периметру детского сада, и по испуганным людским голосам и шавкиному завыванию могла я определить их путь. Конечно, поначалу я засвистела, а потом... Что уж потом сделаешь-то... Потом шавкин визг оборвался: то ли догнал малыш ее, то ли шмыгнула она в щель, куда ему было не добраться. И он сейчас же вернулся ко мне. Было такое. Один раз в нашей жизни. Не удержала я малыша...
А еще один раз показала я ему издали на маму, заворачивающую за угол, и он рванул вслед. А несется ведь он не глядя... А тут из-за угла навстречу тетка. Кажется, на ногах она все-таки удержалась, но, по-моему, песик ее так и не заметил...
Недаром ведь на всех прогулках задачей собаки является следить, чтобы не потеряться; а вот задачей хозяина, я бы сказала, - следить, чтобы в любой момент между ним и собакой никого не было. И встречным сколько раз приходилось говорить: "Не проходите, не останавливайтесь между мной и собакой". - Ведь малыш в любой момент может развернуться и, увидев, что нас с ним кто-то или что-то разделяет, броситься ко мне. При этом он бросается именно ко мне, а не на человека между нами. Человека этого он сметет с пути, даже не заметив. Вы знаете, что такое удар собачьего тела на лету?..
- Как чувствуется тепло его тела, когда он прижимается к ноге... А прижимался он редко - самостоятельным был. Но уже тогда привыкла я к ощущению счастья: опустить левую руку вниз и обязательно попасть - точным отработанным движением - на Вошкину левую щечку... Мордочка просто вкладывается в полусогнутую ладонь.
И в транспорте - особенно зимой, если есть место и время лечь, - малыш укладывался и частенько клал мордочку мне на сапог. И через сапог чувствовалось, какой он был теплый. Гораздо теплее, чем мы, люди. И если было очень уж холодно, об него можно было погреться.
Только в последние дни лапки его - всегда такие тепленькие - холодели на глазах. И мы никак не могли согреть их. На улице стоял жуткий холод, и в доме было прохладно; мы обложили Вошика пальто и меховушками, пытались отогреть, но лапки уже не согревались даже от грелок...
Все было бесполезно.
- А как малыш бегал по снегу! Лапки ставил след в след - как волки, - и на снегу оставалась ровная цепочка следов. Это при том, что обычная его рысь на песке оставляла, как и положено, три лапочки-лепесточка: впереди, сзади и посередине сдвоенный следик...
- Как однажды Вошик, радуясь моему приходу, бросился меня облизывать и, не рассчитав, ударил своим клычком о мой... Его оказался крепче. Вообще Вошинка очень быстро отучился при встрече лезть передними лапами на входящего - даже не помню, как. Правда и я, входя в дом, всегда сама наклонялась к радостному песику. А он выходил встречать своих всегда с восторженным завыванием, даже лаял иногда и брал зубами за руку - здоровался.
- Как ложился малыш, всегда по-щенячьи подгибая переднюю лапку. Мы думали, что с возрастом это пройдет, но нет: одна из передних лапок у масика всегда была подобрана... Только после того, как он "сел на задние лапки", поза изменилась. Это и понятно: когда он был здоров, то, чтобы молниеносно вскочить с места, ему не требовалось обязательно опереться на обе передние лапки. Он поднимался сразу и на задние и на передние. А вот после... Надо было вначале поднять переднюю половину тела - и тут уж нужны были обе передние лапки (поэтому держать одну из них в согнутом - нерабочем - положении было непозволительной роскошью); и лишь потом, утвердившись на передних, можно было подтягивать под себя и слабенькие задние... Вставание с места стало проблемой, решаемой в два приема.
- Как он тыкался носом - мягким кожаным носиком (и волчьей своей челюстью) - мне в шею, пытаясь поднять меня утром с кровати!..
- Как мы ходили за едой в детский сад...
Мы договорились с дет. садом, что будем брать отходы с кухни - кашу и суп - для Вошки. И вот каждый день (или через день) мы с Вошиком отправлялись с бидончиком в поход. Дет. садик находился на расстоянии двух остановок от нас, на набережной, и потому это была прекрасная и своевременная 30 - 40 минутная прогулка с собачкой (разумеется, без поводка). Возле кухни я оставляла масика и отправлялась за отходами, а он, как паинька, сидел и ждал меня. У кухонного персонала, не говоря уже о детях, Вошик имел грандиозный успех...
- Как он боялся выходить на балкон. Не потому, что высоко - высоты он как раз не боялся совсем; а потому, что именно наш балкон вызывал у него отрицательные эмоции. Однажды мы закрыли его на балконе одного - и стали из комнаты смотреть, что он будет делать. Такого одиночества Вошик не вынес и в течение одной минуты. Он царапал дверь, стремясь прорваться к нам в комнату, и даже начал скулить (что вообще-то не было ему свойственно). Конечно, больше двух минут мы не выдержали и открыли дверь. Он пулей влетел в комнату и больше никогда-никогда не выходил на балкон один. С большим трудом мы уговорили его выходить хотя бы с кем-то, но все равно сбежать обратно в комнату он норовил первым (а то вдруг опять забудут!).
- Как точно так же никогда-никогда не соглашался он даже сунуть нос в наш деревенский погреб. Он с готовностью добегал до погреба, с интересом следил, как кто-нибудь из нас скрывался внизу, в темной яме, но не выказывал ни малейшего желания последовать за нами. Из чисто спортивного интереса мы пытались его заманить вниз: и звали, и завлекали игрушкой или косточкой, и пытались применить команду "рядом!" - все тщетно. А когда попытались подтолкнуть - хотя бы только на первую ступеньку! - а потом и затащить, натолкнулись на отчаянное сопротивление. Яма пугала Вошика однозначно. Так ни разу в жизни он и не ступил лапкой под землю. (Хотя в искусственных норах - где тоже темно - возился с удовольствием).
Спелеологи же возле Дивногорских пещер рассказывали мне, что подобное поведение характерно для всех собак. Собаки провожают хозяев до пещеры и терпеливо ждут у входа, но никогда не заходят внутрь.
- Как малыш боялся пылесоса! В принципе, многие собаки боятся работающих бытовых приборов, но их можно отучить бояться. Мы же, признаться, никогда такой задачи перед собой и Вошинкой не ставили. Помню, как он шарахнулся от пылесоса в первый раз и, настороженно поставив уши и опасливо на него поглядывая, бочком-бочком, по стеночке проскочил в другую комнату и там, по-прежнему настороженный, улегся на место, но был явно готов вскочить при приближении страшной штуки. Когда же пылесос переместился в его комнату, проскакивание "по стеночке" повторилось; причем с равным усердием малыш шарахался и от коробки, и от шланга... Из другой комнаты он опасливо поглядывал, не прекратилось ли это все. Когда же пылесос выключили, малыш осторожно подошел обнюхать чудовище. Я пошевелила шланг - и Вошка отскочил на добрый метр! Потом обнюхал и его; вроде бы выключенный агрегат больше страха не вызывал; но стоило включить вновь - и собака вновь унеслась прочь.
В дальнейшем малыш так активно уже не реагировал, а просто стремился удалиться из "пылесосируемого" помещения. Аналогичную реакцию вызывали у него и фен, и электробритва: он тихо поднимался с места и перемещался подальше. Но видно было, что звук, издаваемый прибором, никакой радости ему не доставляет...
И лишь в последний свой день он уже ничего не боялся... Мы помыли ему задние лапки, а в комнате было холодно. И мы сушили ему шерстку феном, а он уже совсем не обратил на это внимания - даже головы не поднял, даже глаз не открыл - а ведь он еще мог подниматься и ползать... А на фен - никак, никакой реакции - ему было уже все равно. И вот тогда я тоже поняла, что это - все...