Вообще из всего пребывания Вошика у нас на даче больше всего помнятся мне мои собственные к нему приезды. Надо ли говорить, что к дому летела я как на крыльях? У запертых изнутри ворот надо было посвистеть Вошке. И вот он прибегал, с восторженным писком и поскуливанием начинал крутиться у калитки, но открыть ее, конечно, не мог. И тогда я принималась руководить с улицы:
- Голос, Аргоша, голос!
Он отрывисто, среди радостного скулежа, рявкал:
- Аф! - и это был как раз "звонок" - призыв. - Аф!
читать дальше
А когда на его лай кто-нибудь приходил и открывал калитку, позволяя мне войти внутрь, малыш кидался мне в ноги, прижав уши и завывая на все лады. Он крутился вокруг, ухватывая пастью руку - он всегда так здоровался - и все пел, скулил, даже визжал - разговаривал как мог и с каждым разом все изощреннее. Конечно, я опускалась на землю - ведь Аргоша никогда не прыгал на пришедшего, встречая, всегда ждал, что наклонятся к нему, - чтобы поцеловать в носик: в мордочку с правой стороны, - а он мог бы лизнуть в щеку. Но это было еще не все. Полный ритуал завершался лишь тогда, когда он падал на бок или на спину, а я должна была погладить ему брюшко. Вот после этого приветствие было закончено. Можно было вскочить и бежать за мной (или впереди меня) в дом, чтобы, поочередно засовывая в сумки длинный нос, определить, что вкусненького я привезла.
Но так было в последние два года, когда он оставался жить на даче без меня. А до этого мы не расставались.
Вообще же на даче, я думаю, Аргоше было хорошо. Расписание было отработано до мелочей и почти всегда свято соблюдалось, а ведь известно, что одну из радостей для собаки и составляет ожидание приятных вещей - прогулки или кормежки.
Вставали мы с ним обычно около 8 утра. Разумеется, он бы вставал и раньше, но увы! Итак, с утра сразу же отправлялись на ма-аленький выгул. За околицу или же к озеру. Дальность и длительность выгула определялась временем "деланья утренних дел". Обычно малыш сразу отправлялся по своим делам, исследуя окрестности, изучая изменения на углах и заборах, происшедшие за ночь, и внося свои коррективы. Поэтому первые 10 минут прогулки я могла не просыпаться - он обходился без моего внимания. Но, закончив неотложные дела, Вошик подбирал палочку и несся ко мне, справедливо полагая, что теперь-то мы можем и поиграть.
Признаюсь, не всегда я поддавалась на такие провокации, но если подумать: какая это редкость и ценность - собака, после 10 минут самостоятельного свободного выгула не убегающая невесть куда, а обращающаяся к хозяину за общением!
Иногда, в хорошую погоду, мы ходили к озеру. Обычно я не спускалась вниз, а оставалась на горе, в то время как Вошик сбегал к воде и забредал в нее по грудь, а напившись (пил, кстати, только из озера, из миски на даче не хотел ни в какую), несся карьером ко мне вверх по крутому склону.
После такой недолгой (10 - 30 минут) прогулки мы спешили домой кормиться.
Вошечка плюхался на травку возле своей миски и терпеливо ждал, а получив свою порцию (молочко + творог + яйцо + хлеб), с достоинством приступал к трапезе. Миска его стояла на определенном месте - на специальном чурбане, и Воша ревностно отгонял от нее наших куриц, если они вдруг оказывались на свободе в часы его кормления.
Вылизав миску (вначале выхлебывалось любимое молочко, а потом все остальное), Аргошик оставался на травке облизываться, дремать и совершать утренний туалет, а я получала возможность заняться другими делами. Однако если я куда-нибудь отправлялась на участке (в огород, в вольеру для куриц) или же просто долгое время оставалась в доме, то рано или поздно остроухая рыжая морда с выжидательным взглядом: А что ты тут делаешь? - появлялась возле меня. Одиночества малыш, как и любая нормальная собака, не переносил.
Убедившись, что все в порядке, он вновь укладывался неподалеку. В целом на территории дачи у него было несколько излюбленных "лежательных" мест, где он и предпочитал пребывать.
1. Перед входной дверью - вернее, напротив двери в 1 - 1,5 метрах - самое любимое: мягкая травка нашего культивируемого "английского" газона и полный обзор всех коммуникаций.
2. В доме, в кухне, перед дверью в комнату. Здесь он скрывался от жары, но отсюда же его больше всего и гоняли.
3. На веранде на коврике, где было особенно хорошо в дождливую и пасмурную погоду. Дверь на улицу у нас никогда не закрывалась, поэтому обзор был почти сохранен по сравнению с позицией 1, а комфорта больше.
4. На прохладной тропинке в тени винограда за летним столиком. Там он с удовольствием находился, если кто-то был в это время неподалеку, - общался, так сказать.
5. В клубнике у ворот. Сюда он прятался от жары (под сливу), но уже не с целью общения - скорее, с целью отдыха от общения. Единственное место, где он не маячил на глазах.
6. На огороде в травке у ворот - лишь в тех случаях, если мы все работали на огороде, а он ведь, естественно, во что бы то ни стало должен был находиться так, чтобы держать нас в пределах видимости.
7. Ну и в самом доме (в комнате) у него было собственное место: возле печки, все в подстилочках (там был земляной пол); на нем он спал официально.
8. А неофициально - на месте, которое выбрал сам и с которого по разным соображениям он изгонялся всеми возможными способами (вплоть до прямых запретов "Фу!" моих домашних, но не моего "Фу!" - я не считала это необходимым...). Место это - самый дальний угол под кроватью. Помимо Аргоши там еще находились два совершенно неподъемных чемодана, но он все равно влезал туда и упрямо раздвигал эти чемоданы, отвоевывая себе жизненное пространство. Это было самое тихое, спокойное и безопасное место во всем доме, и извлечь оттуда Вошу (например, с целью "почистить ушки" или сделать какую-нибудь еще пакостную медицинскую процедуру) не представлялось возможным даже мне. Единственной возможностью было ухватить и не допустить... А уж если не успели и допустили... Он оставался там и лишь огрызался, посверкивая глазами.
/Хозяева, дрессировщики и вообще владельцы! Не "доставайте" собаку в подобной ситуации любой ценой!.. Найдите себе другой способ самоутверждения./
Большую часть времени Аргоша проводил на участке, наблюдая за нами и доблестно охраняя наши ворота и заборы от всех заходящих к нам (которых, впрочем, стало значительно меньше с момента Вошечкиного появления), от всех мимо проходящих коров и от всех шныряющих кошек. Он, умница, всегда ходивший только по дорожкам сада, при виде кошки, нагло пробирающейся по нашим помидорам, терял голову и кидался за нахалкой. Помидоры страдали. Перцы тоже. Но лучше бы мне потерять и саму дачу, и все на свете!..
В обед или ближе к вечеру (в зависимости от погоды) мы ходили на "большой выгул" по разным маршрутам. Но в 6 часов вечера - святое дело: вечерняя кормежка. После чего Вошечка ложился на травку с нетерпением ожидать вечерней прогулки. Задерживало ее обычно только одно (так и Вошечке было объяснено):
- Вот коров прогонят...